Кир Булычев - Последняя война [с иллюстрациями]

— Ничего хорошего. Поскорее выходите из ракеты. Вы нужны здесь.

Кудараускас отключился.

Космонавты выскочили из ракеты, поворачиваясь под струями дезактиватора. Раздеваясь в следующем тамбуре, Малыш сказал:

— Капитана на мостике нет, а вроде бы его вахта. И Зенонас ничего толком не объяснил...

— Может, что-нибудь случилось с Ранмаканом?

— Вряд ли с ним могло чего-нибудь случиться, — сказал корона Аро мрачно. — По всем данным он типичный представитель здешней цивилизации. Мы даже убрали у него начинающуюся язву желудка. Он о ней и не знал.

— Но все-таки, — настаивал Малыш. — Представьте себе какой-нибудь наш безвредный вирус. И для него — смерть. Или тетя Миля чем-нибудь его по доброте сердечной накормила.

— Малыш, брось свои бредовые идеи, — сказал Павлыш несколько резче, чем следовало. Ему также не понравился Кудараускас с его таинственностью.

— Вы готовы? — спросил Аро.

— Готовы.

Павлыш выключил очистительные установки и открыл дверь в корабль.

У двери уже стояла Снежина. Снежина была бледной, на белом лице горели полные губы, и глаза казались еще больше и чернее, чем всегда.

— Снежка, здравствуй. Что у вас происходит? — спросил Малыш.

— Я слышала, как вы говорили с Зенонасом, — сказала она. — И я побежала, чтобы вас встретить. На корабле несчастье. И я во всем виновата.

— Что случилось? — Павлыш взял ее за руку. — Не беспокойся. Что же случилось.

— Загребин убит, — сказала Снежина. — И я в этом виновата.

8

В общем, Снежина не была виновата. Кроме ее самой, Снежину никто не винил. Виновато во всем было несколько беззаботное отношение всех космонавтов к проблемам, которые возникли на Синей планете. Уверенность всех в том, что корабль прилетел сюда для благородной миссии, уверенность в том, что люди, которым помогли, должны испытывать в первую очередь чувство благодарности к «Сегеже», была слишком твердой. Даже корона Вас, хотя он знал по показаниям приборов, что реакция Ранмакана на спасение была не такой уж простой, даже он совершенно спокойно относился к возможным последствиям этого воскрешения.

Все члены экипажа были увлечены борьбой за жизнь погибшей планеты, и появление первого живого человека, как только прошла сенсационность первых часов, было воспринято как вполне естественная вещь. После того как все убедились, что аппарат корон действует и с его помощью в самом деле можно спасти планету, корабль был охвачен деловым возбуждением. Надо было понять, впитать, усвоить все, что возможно, о тех, кого надо спасать. Надо было как можно скорее найти и оживить людей, обследовать и изучить как можно большую часть планеты. На смену подавленности первых дней наконец-то пришло дело, а члены экипажа «Сегежи» были практиками, и теперь надо было выполнить его как можно быстрее и как можно лучше. И радиограмма с катера, говорящая, что найден еще один человек, только укрепила эту уверенность.

С каждым днем покинутая на произвол судьбы планета приходила в большее запустение; каждый день где-то гибли шедевры живописи и литературы, созданные тысячелетиями; каждый день крысы-мутанты пожирали все, до чего могли дотянуться их мелкие и острые зубы.

И поэтому Снежину нельзя обвинять в том, что она не уделяла Ранмакану столько внимания, сколько нужно было бы, если знать его действительные мысли и намерения.

В одном Снежина действительно провинилась — между ней и Ранмаканом произошел такой разговор.

— А как же вы прилетели к нам безоружными? — спросил Ранмакан. — А вдруг бы вас встретили враги? А вдруг кто-то из пьи остался в живых?

— Вряд ли это реально, — рассеянно ответила Снежина, которой очень хотелось убежать в лабораторию, где, если верить Христо, Мозг расшифровал какие-то очень важные документы.

Снежина, как и другие космонавты, предполагала, что Ранмакан не принадлежал к числу лучших умов планеты и информация его о жизни города была настолько же скудной, насколько скудно мог бы рассказать о Земле мещанин двадцатого века. Разговор с Ранмаканом был скучен, и его стандартные рассуждения о воинственности пьи и отсутствии жвачки на борту «Сегежи» быстро надоедали.

— Вряд ли это реально, — сказала Снежина. — Во-первых, мы бы и не спустились на планету, если бы обнаружили на ней разумную жизнь. По крайней мере, без разрешения Галактического центра.

— А если бы мы вас континентальной ракетой? А? — спросил Ранмакан.

— Зачем?

— А затем, — сказал Ранмакан. — Вот допустим, идете вы по городу, а из-за угла полицейский в вас стреляет. Что тогда?

— Да я же говорила уже, что такого случая быть не могло. Перед тем как опуститься на планету, мы убедились, что жизни на ней нет.

— Ну ладно, а если трезар?

Снежина уже знала, что трезар — крупный хищник, что-то вроде земного тигра, который обитал на планете до войны.

— Для этого на корабле есть оружие.

— Ага, так я и думал. — Голубые тонкие губы Ранма-кана сжались в ниточку. — Без оружия вы никуда, хоть и говорите о дружбе и так далее.

Снежина подумала, что все равно уж уйти в лабораторию не удастся. Она достала заготовленный список вопросов к Ранмакану. Придется работать.

— И вашим оружием и человека убить можно? — спросил он.

— Можно, только зачем?

— А вот я буду уже вам не нужен, что тогда?

— Да нет разговора о вашей нужности или ненужности! — возмутилась Снежина. — Вы нам с самого начала не были нужны. Вы себе самому нужны. Своей планете, своему городу. Неужели вы хотите сказать, что вам все равно, будет ли существовать этот город, ваши знакомые, другие люди?..

— Не знаю, — сказал Ранмакан. — Я о них не думал.

— Знаете что, — сказала Снежина, — давайте поговорим о другом. Мало ли есть тем для разговора? Я вас буду спрашивать, а вы отвечать.

— Опять допрос? — вздохнул Ранмакан.

— Ну хорошо, спрашивайте вы.

— Не хочу, — сказал Ранмакан. — Хочу спать. А где ваши пистолеты? А у вас пистолет есть?

— Пистолет?

— Ну, оружие?

— Нет, ни у кого нет. В оружейной есть и на мостике у капитана. На всякий случай. Это с тех пор, как на Ганимеде ледяные ящеры прорвались на корабль и ни у капитана, ни у команды не оказалось оружия.

— И их всех сожрали? — заинтересовался Ранмакан. — И капитана и команду?

— Двое тогда погибли.

— Ладно, — сказал Ранмакан. — Теперь я пошел спать.

— Счастливо, — сказала Снежина. — Меня вы всегда можете найти или здесь, или у Мозга.

Ранмакан ушел. Снежина не беспокоилась за него. В конце концов, в лаборатории остается корона Вас, который в любую минуту может узнать, где находится Ранмакан.

Виноват был и корона Вас. Он вспомнил об обещании, данном тете Миле, и, вместо того чтобы хоть изредка поглядывать, где же бродит Ранмакан, он принялся оживлять кур. Эта проблема его интересовала не только с точки зрения услуги, которую он мог оказать тете Миле, но и как чисто научный эксперимент. Опытов по производству пищи еще не производилось. Тем более, что короны — вегетарианцы.

Виноват в этой истории был и Кудараускас. Его подвела любовь к абстрактным психологическим исследованиям. Когда на мостик поднялся Ранмакан и принялся бродить по длинному помещению, поглядывая на экран внешнего обзора, Кудараускас начал задавать ему вопросы. Само существование Ранмакана давало ему, полагал Зенонас, определенные преимущества в споре с оппонентами. Позиции его были бы слабее, если бы первым человеком на «Сегеже» оказалось существо, вызывающее всеобщее уважение и любовь. Ранмакан не стремился ни к тому, ни к другому. Он даже не проявлял большой благодарности за то, что его вернули к жизни. И Кудараускасу хотелось поближе познакомиться с чиновником Муны, чтобы найти в нем, в его мировоззрении, черты, приведшие к гибели целую планету. Кудараускас сам не очень верил в концепцию, рожденную в минуту запальчивости и сформулированную по принципу: вы так считаете, тогда я займу противоположную точку зрения.

Поэтому Кудараускас, как только Ранмакан появился на мостике, всем своим видом показывая, что не собирается покидать его, принялся задавать Ранмакану вопросы, невинные на вид, но с двойным дном.

Ранмакан, с недоверчивостью относившийся к любым вопросам, не хотел раздражать отказом беловолосого штурмана и потому коротко и сухо отвечал на них, сам тоже спрашивал что-то, малозначащее и тоже на самом деле полное вторым значением. Спросил он и об оружии. Этот вопрос Кудараускаса заинтересовал. Кудараускас воспринял его как свидетельство агрессивности жителей Синей планеты.

Он повторил то же, что говорила Ранмакану Снежина, и Ранмакан не поверил Кудараускасу так же, как не поверил Снежине. Однако про себя даже удивился сговору пришельцев.

— И сильно бьет? — спросил Ранмакан.